Театр: Государственный Академический театр имени МОССОВЕТА
Режиссёр-постановщик: Андрей Житинкин
По пьесе Алексей Арбузова
В ролях: Лариса Кузнецова, Александр Домогаров, Андрей Ильин
«Мне очень приятно представить моим любимым зрителям спектакль, который невероятно дорог мне и моим друзьям, актерам театра Моссовета, — спектакль «Мой бедный Марат». Вы сегодня увидите уникальный спектакль еще и потому, что это спектакль-долгожитель. Это уже культовый спектакль театра Моссовета. И многие, что поразительно, родители, которые когда-то были на премьере, приводят на спектакль сегодня уже своих детей, тинейджеров, подростков и т.д. Мне приятно, что этот спектакль – только вдумайтесь! – выпускался к 50-летию Победы. То есть он идет уже 16 лет. 16 лет – на полных аншлагах, и попасть нельзя.
Тогда все были молодые: и Александр Домогаров, и Андрюша Ильин, и Лариса Кузнецова. Сейчас это все уже знаменитые народные артисты. И все прилетают на этот спектакль, потому что он для нас абсолютно неповторимый, еще, может быть, потому что тогда это была наша молодость. Он очень чистый, несмотря на то, что в нем очень сложная, я бы сказал, такая экзистенциальная проблематика.
Я вообще считаю, что Алексей Арбузов – это первый такой советский – я подчеркиваю, поскольку он был советский драматург, обласканный госпремиями, он был секретарь Союза писателей. Но это первый советский экзистенциалист драматургии. Просто тогда, может быт, это не очень было понятно, поскольку в пьесе «Мой бедный Марат» был и социальный момент, и пятилетки, и строительство мостов и т.д. И, может быть, ушла эта поразительная, любовная, может быть, история… Вернее, она даже не ушла, а была зашифрована, потому что вроде бы начинается все в войну. Молодые люди встречаются в блокаду в Ленинграде в страшное время и выживают только потому, что согрели друг друга своим теплом. А потом происходит движение в истории, и мы видим самые разные проявления уже в нашем социуме того, что началось и к чему все пришло.
Момент выбора – почему я говорю, что экзистенциальный драматург, — там очень серьезен. Я не буду раскрывать сюжета, хотя это действительно лав-стори. Но просто могу сказать, что хитрый очень Алексей Николаевич Арбузов – он зашифровал в этой пьесе очень многое. И философия любви, и, может быть, философия выбора и счастья своего личного и общего – это то, что его волновало.
Я думаю, что в нашем спектакле вы почувствуете, что нет акцентов. Для меня было важно, как для постановщика, что они не могут выжить парами. То есть это тот симбиоз, тот союз троих, который потом и в жизни друг друга спасает, помогает выжить, уже после войны. Но и не позволяет им как бы распутаться.
Вот это в спектакле осталось. Он очень атмосферный, очень красивый. Не могу не назвать сценографа Андрея Шарова. Это автор, мой постоянный соавтор – он автор и костюмов, и сценографии, — он все поместил в белую декорацию. И этот негатив каждый зритель склонен раскрашивать своими эмоциями и ощущениями.
И так и случилось, потому что, не скрою, в театре Моссовета считали, что этот спектакль мы сыграем для ветеранов в победные дни, и неизвестно, сколько он пройдет. Я даже думаю, что, может быть, в дирекции относились к нему, знаете, как к датскому спектаклю, как к спектаклю, который к дате. И вдруг, представляете, он уже идет в четыре раза дольше, чем шла война. Идет спектакль в четыре раза дольше, по времени! И этот спектакль оказался очень востребованным, потому что мы его делали с чистым сердцем.
Мы убрали кое-что, сделали некоторые купюры. Убрали все, что связано с социальными какими-то вещами. И вот эта история любви, она завораживает. Почему я говорю, что я счастлив, что к нам приходит много молодых зрителей, — она завораживает зрителей других уже, нового поколения. Потому что самое грустное – я как постановщик вам могу сказать – я испытываю, когда смотришь… Вот, условно если сказать, целый шкаф советской драматургии. Советской – подчеркиваю. После Горького, после Чехова. И смотришь: огромное количество авторов на одной полке: один, второй, третий, четвертый, пятый… Пожалуй, кроме Вампилова и Рощина мало что осталось. Еще Володин. А вот когда Арбузова стали забывать, я расстроился, потому что Арбузов – замечательные писал пьесы. Я бы его взял с собой в XXI век и дальше.
Можно кое-что завуалировать, убрать на второй план социальные вещи, советские вещи. Но то, что это подлинная драматургия, с хорошими характерами, с замечательными репликами, с прописанным диалогом и очень дифференцированной речью, что уже редко в наше время, — это я вам гарантирую. Вы получите огромное удовольствие.
А в завершение я бы просто хотел такую личную веселую историю рассказать. Я дружил с вдовой Арбузова Алексея Николаевича. Естественно, она давала нам разрешение, и она потом видела спектакль, и была рада, что какое-то новое прочтение старых текстов. Но она мне рассказала – почему я говорю, что хорошо написанная пьеса, сейчас это редкость – она мне рассказала, как работал Алексей Николаевич.
Люди, которые приходили в дом, а у него кабинет закрывался раздвижными такими стеклянными створками. Такие очень большие двери, как в купе. Так вот, когда они приходили: гости или кто-либо, — эти створки всегда были закрыты, потому что когда Арбузов работал – это святое. Но они не могли понять, потому что оттуда, из кабинета, шли какие-то разные голоса: женские, детские, мужские, старческие, — и все с недоумением посматривали на вдову Алексея Николаевича. Она: «Ничего, ничего, это он работает». Все думали: какое-то радио, что ли, там включено, какой-то радиотеатр. Оказывается, почему так хорошо написаны эти пьесы. Алексей Николаевич, конечно, был еще и артист замечательный. Он сам на разные голоса… Вот напишет кусок и проверяет и слушает интонационно, ритмически. Он сам играл в эти пьесы, то есть он как бы сам каждую реплику разными голосами, в разной характерности произносил. Что-то вымарывал, тут же поправлял.
Это уникальный способ работы, когда не просто текст, машинка или компьютер, а это именно абсолютно актерский или, я бы даже сказал, режиссерский подход к тексту. Вот такой странный, для нормального человека, для обывателя – это, наверное, дурдом. Сидит человек в кабинете, разговаривает разными голосами – это что-то нереальное. А для драматурга, да еще такого класса – я теперь действительно понимаю, какого он класса драматург – для драматурга, для Арбузова это было очень и очень важно.
И вы увидите, что герои в нашем спектакле в разные временные фразы даже разговаривают по-разному. Потому что когда уже идет давление социума, у них и речь меняется. Я не хочу раскрывать финал. У нас открытый финал, что, конечно, абсолютно не противоречит Арбузову. Мы просто не ставим точку. И каждый зритель склонен дофантазировать. А я люблю оставлять открытый финал, чтобы зритель сам душевно работал. Он может дофантазировавть: что же потом все-таки будет с Ликой и Маратом. И куда уехал Леонидик, и вернется ли он, и встретятся ли они снова, и смогут ли они снова не соединиться? Или все-таки они опять соединятся и не смогут разъединиться уже никогда?
Счастливого вам просмотра. И вот на эти вопросы попытайтесь ответить после нашего спектакля сами».
Андрей Житинкин
Режиссёр